Думала вчера, почему я в 15 лет так бешено полюбила фэнтези. Спойлер, после которого можно, в принципе, дальше и не читать: за эскапистскую его функцию.
На пятнадцатилетие папа подарил мне «Хроники Амбера» Желязны. Это был 92-й год, только-только у нас всё это стали массово переводить и издавать. За последующую пару-тройку лет я проглотила уйму книг в этом жанре, до каких только смогла добраться. Желязны, Ле Гуин, цикл Курц про Дерини, «Дюна», Андрэ Нортон, Толкиен и т. д. Просто как пылесос всасывала.
А что происходило снаружи в это время? Через полгода после моего пятнадцатилетия тяжело заболел папа, операция и инвалидность. С работы, где он был замдиректора, его быстренько уволили, зажав деньги за несколько месяцев. И мы вчетвером (папа, мама, я и моя пятилетняя сестра) долго ещё жили на мамину инженерскую зарплату.
У бабушки на фоне этих стрессов тоже резко посыпалось здоровье. За полтора года инфаркт и два инсульта. В неврологическом отделении балашихинской больницы ухода тогда за пациентами никакого не предусматривалось. Просто в каждой палате было вдвое больше коек, чем пациентов. Запасные койки — для родственников, чтобы кормили своих и ухаживали.
И вот я тогда в свои пятнадцать насмотрелась и на онкоцентр, где лежал папа, и на неврологию. По ночам с бабушкой оставались родители, а днём часто и я дежурила, как раз первый бабушкин инсульт был летом, а у меня каникулы.
И кормила с ложечки, и утку выносила, и на умирающих старушек, соседок по палате, насмотрелась. И на тридцатилетнюю женщину с рассеянным склерозом, которая из больницы, тщательно накрасившись, бегала на работу. И на 19-летнюю девчонку из провинции, которая вышла замуж за москвича, а через три дня после свадьбы у неё ночью начались судороги. И начинались каждый день раз по пять. Врачи собирались перевезти её в московскую больницу, подозревали опухоль мозга. А пока мы со свекровью (на лице у которой явственно читалось «бедный мой сынок, мало того что вместо городской образованной барышни подцепил какую-то малолетнюю лахудру из глубинки, так она ещё и дефектная!», но она, впрочем, всё равно ухаживала) держали её во время припадков, прижимали к кровати, чтобы не упала.
А рядом с больницей, в приусадебном парке, были самозахваченные огороды. И мы с мамой и папой сажали там картошку, потому что денег на еду не очень хватало. Грабли и лопаты там и хранили, в неврологии, под бабушкиной кроватью, чтобы домой пару километров не тащить.
Папе после болезни и младшей сестре нужны были молочные продукты, самое дешёвое молоко было в магазине на другом конце города. И хлебозавод с самым свежим хлебом там же. Чтобы купить, нужно было отстоять полчаса в очереди.
И каждую свободную минуту я читала.
Нет, я не плачусь, что, дескать, юность трудная была. Если вспомнить военное поколение детей-подростков, на их долю вообще выпало такое, что и не сравнить. И 15-16 лет — это не пять, это уже вполне взрослый человек, который уже может и должен брать на себя ответственность. Да и пора уже было выныривать из своего уютного тепличного мирка. И я вынырнула — только для того, чтобы сразу занырнуть в мир магии, чудес и сильных, красивых, благородных людей.
Конечно, фэнтези. Ничего другого и быть не могло.
За это я его люблю и сейчас, в этих мирах удобно укрываться от бед. Это всегда спасало и спасает.
